Я и Высоцкий.

Труженик написал : уважайте память своих предков

Вот именно, давайте не будем постить "перестроечных" речёвок, пожалуйста. :)

andrey_o написал : вся грудь в куполах, то бишь православный христианин....

:D Да это обычная уголовная символика. Наверняка и на пальцах перстни наколоты.

Чепик написал : Если Высоцкий кому то не нравится...то это какой то извращенец

Извините, но сказано как-то по детски категорично. ;) Мне вообще-то женщины красивые нравятся. А вообще плохие стихи есть у любого уважающего себя поэта. :D

Рома написал : Он один из прародителей стиля городского шансона. Но в отличие от Визбора и ему (Визбору) подобных не совсем .. положительного. Т.е. героизация быдляка, пьяницы, смутьяна, издевающегося над слабостями людей.

Очень примитивное, прямо подростковое понимание...

тема исчерпала себя-предлагаю закрыть!

А чего там понимать? Он просто, как теперь говорят, быковал, не надо искать того, чего не было... Многие этим пользуются, напустят на себя туману, народ ведется. А истоки в архетипе, который родил Пушкин (хоть Юбер философом его и не считает) - И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей". (Пророк) этому каждому в школе в головку вбивают. Поэт в России больше чем поэт. Не было бы этого архетипа к поэтам бы по другому относились... Акын....

Рома, Его раннее творчество - отдельная тема, многие блатные песни он написал будучи подростком ну или в ранней юности.
В более зрелом возрасте тексты стали чуть другие - цикл песен о войне хотя бы вспомните. Или вот например это:

Когда вода всемирного потопа Вернулась вновь в границы берегов, Из пены уходящего потока На берег тихо выбралась любовь И растворилась в воздухе до срока, А срока было сорок сороков.

И чудаки - еще такие есть - Вдыхают полной грудью эту смесь. И ни наград не ждут, ни наказанья, И, думая, что дышат просто так, Они внезапно попадают в такт Такого же неровного дыханья...

Только чувству, словно кораблю, Долго оставаться на плаву, Прежде чем узнать, что "я люблю",- То же, что дышу, или живу!

И вдоволь будет странствий и скитаний, Страна Любви - великая страна! И с рыцарей своих для испытаний Все строже станет спрашивать она. Потребует разлук и расстояний, Лишит покоя, отдыха и сна...

Но вспять безумцев не поворотить, Они уже согласны заплатить. Любой ценой - и жизнью бы рискнули, Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить Волшебную невидимую нить, Которую меж ними протянули...

Свежий ветер избранных пьянил, С ног сбивал, из мертвых воскрешал, Потому что, если не любил, Значит, и не жил, и не дышал!

Но многих захлебнувшихся любовью, Не докричишься, сколько не зови... Им счет ведут молва и пустословье, Но этот счет замешан на крови. А мы поставим свечи в изголовье Погибшим от невиданной любви...

Их голосам дано сливаться в такт, И душам их дано бродить в цветах. И вечностью дышать в одно дыханье, И встретиться со вздохом на устах На хрупких переправах и мостах, На узких перекрестках мирозданья...

Я поля влюбленным постелю, Пусть поют во сне и наяву! Я дышу - и значит, я люблю! Я люблю - и, значит, я живу!

1975

Обычные стихи, обычного поэта.

Я не ожидал, что Вам они могут понравиться (хотя, вполне допускаю, что если б не было указано, что автор Высоцкий, то Ваше мнение могло бы.. быть несколько иным ;)). Вопрос в другом - где в этом тексте спряталась быковатость?

Рома Вот именно что. И незачем из него страшное козлище лепить.

"Основные черты художественного мира Владимира Высоцкого определились во второй половине 1960-х годов, когда сложились основные тематические пласты его лирики (жизнь криминальной среды, война, спортивный цикл, бытовая сатира, сказочные песни, аллегорические истории о животных и др.), выявилась тяга автора к тематической «энциклопедичности», к драматической конфликтности сюжетов, к гиперболической разработке характеров. С самого начала Высоцкий тяготел к семантической двуплановости художественного построения, считая непременным условием полноценной песни наличие в ней «второго дна». Этот подтекст в одних случаях обладал памфлетно-политической направленностью («иноходец» как метафора инакомыслия, «Жираф большой — ему видней!» как формула конформизма), в других — придавал сюжетам философическую глубину и обобщенность («Спасите наши души», «Горизонт», «Чужая колея»), в третьих фиксировал равноправие взаимоисключающих точек зрения на явление или проблему («Песня про первые ряды», «Кто кончил жизнь трагически, тот — истинный поэт…»). Диалогичное, «двуголосое» слово Выссоцкого соединяет книжность и просторечие, романтику и приземленность, патетическую серьезность и ироническую раздвоенность. Способность к перевоплощению и всепониманию обеспечила и убедительность монологических исповедей поэта («Я не люблю», «Мой черный человек в костюме сером…» и др.). Поэзия Владимира Высоцкого отмечена жанровым разнообразием, творческим остроумием, афористичностью. Многие выражения Высоцкого постоянно цитируются в повседневной речи и в газетных заголовках, становясь «крылатыми словами»." (с) В 1987 г. присуждена Государственная премия СССР, в 1989 г. создан центр-музей.

Рома написал : Обычные стихи, обычного поэта.

Рома,

если НЕ трудно, приведите, пожалуйста пример НЕОБЫЧНОГО поэта
и НЕОБЫЧНОГО "стиха", который ВАМ (!) нравится.

Примеры из А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова приводить НЕ надо.

iosif написал : приведите, пожалуйста пример НЕОБЫЧНОГО поэта
и НЕОБЫЧНОГО "стиха", который ВАМ (!) нравится

А можно - я? Тащусь от Бродского. *Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела! Эта местность мне знакома, как окраина Китая! Эта личность мне знакома! Знак допроса вместо тела. Многоточие шинели. Вместо мозга - запятая. Вместо горла - темный вечер. Вместо буркал - знак деленья. Вот и вышел человечек, представитель населенья. Вот и вышел гражданин, достающий из штанин.

        "А почем та радиола?" 
        "Кто такой Савонарола?" 
        "Вероятно, сокращенье". 
        "Где сортир, прошу прощенья?" 

Входит Пушкин в летном шлеме, в тонких пальцах - папироса. В чистом поле мчится скорый с одиноким пассажиром. И нарезанные косо, как полтавская, колеса с выковыренным под Гдовом пальцем стрелочника жиром оживляют скатерть снега, полустанки и развилки обдавая содержимым опрокинутой бутылки. Прячась в логово свое волки воют "E-мое".

        "Жизнь - она как лотерея". 
        "Вышла замуж за еврея". 
        "Довели страну до ручки". 
        "Дай червонец до получки". 

Входит Гоголь в бескозырке, рядом с ним - меццо-сопрано. В продуктовом - кот наплакал; бродят крысы, бакалея. Пряча твердый рог в каракуль, некто в брюках из барана превращается в тирана на трибуне мавзолея. Говорят лихие люди, что внутри, разочарован под конец, как фиш на блюде, труп лежит нафарширован. Хорошо, утратив речь, Встать с винтовкой гроб стеречь.

        "Не смотри в глаза мне, дева: 
        все равно пойдешь налево". 
        "У попа была собака". 
        "Оба умерли от рака". 

Входит Лев Толстой в пижаме, всюду - Ясная Поляна. (Бродят парубки с ножами, пахнет шипром с комсомолом.) Он - предшественник Тарзана: самописка - как лиана, взад-вперед летают ядра над французским частоколом. Се - великий сын России, хоть и правящего класса! Муж, чьи правнуки босые тоже редко видят мясо. Чудо-юдо: нежный граф Превратился в книжный шкаф!

        "Приучил ее к минету". 
        "Что за шум, а драки нету?" 
        "Крыл последними словами". 
        "Кто последний? Я за вами". 

Входит пара Александров под конвоем Николаши. Говорят "Какая лажа" или "Сладкое повидло". По Европе бродят нары в тщетных поисках параши, натыкаясь повсеместно на застенчивое быдло. Размышляя о причале, по волнам плывет "Аврора", чтобы выпалить в начале непрерывного террора. Ой ты, участь корабля: скажешь "пли!" - ответят "бля!"

        "Сочетался с нею браком". 
        "Все равно поставлю раком". 
        "Эх, Цусима-Хиросима! 
        Жить совсем невыносимо". 

Входят Герцен с Огаревым, воробьи щебечут в рощах. Что звучит в момент обхвата как наречие чужбины. Лучший вид на этот город - если сесть в бомбардировщик. Глянь - набрякшие, как вата из нескромныя ложбины, размножаясь без резона, тучи льнут к архитектуре. Кремль маячит, точно зона; говорят, в миниатюре. Ветер свищет. Выпь кричит. Дятел ворону стучит.

        "Говорят, открылся Пленум". 
        "Врезал ей меж глаз поленом". 
        "Над арабской мирной хатой 
        гордо реет жид пархатый". 

Входит Сталин с Джугашвили, между ними вышла ссора. Быстро целятся друг в друга, нажимают на собачку, и дымящаяся трубка... Так, по мысли режиссера, и погиб Отец Народов, в день выкуривавший пачку. И стоят хребты Кавказа как в почетном карауле. Из коричневого глаза бьет ключом Напареули. Друг-кунак вонзает клык в недоеденный шашлык.

        "Ты смотрел Дерсу Узала?" 
        "Я тебе не все сказала". 
        "Раз чучмек, то верит в Будду". 
        "Сукой будешь?" "Сукой буду". 

Входит с криком Заграница, с запрещенным полушарьем и с торчащим из кармана горизонтом, что опошлен. Обзывает Ермолая Фредериком или Шарлем, Придирается к закону, кипятится из-за пошлин, восклицая: "Как живете!" И смущают глянцем плоти Рафаэль с Буанаротти - ни черта на обороте. Пролетарии всех стран Маршируют в ресторан.

        "В этих шкарах ты как янки". 
        "Я сломал ее по пьянке". 
        "Был всю жизнь простым рабочим". 
        "Между прочим, все мы дрочим". 

Входят Мысли О Грядущем, в гимнастерках цвета хаки. Вносят атомную бомбу с баллистическим снарядом. Они пляшут и танцуют: "Мы вояки-забияки! Русский с немцем лягут рядом; например, под Сталинградом". И, как вдовые Матрены, глухо воют циклотроны. В Министерстве Обороны громко каркают вороны. Входишь в спальню - вот те на: на подушке - ордена.

        "Где яйцо, там - сковородка". 
        "Говорят, что скоро водка 
        снова будет по рублю". 
        "Мам, я папу не люблю". 

Входит некто православный, говорит: "Теперь я - главный. У меня в душе Жар-птица и тоска по государю. Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной. Дайте мне перекреститься, а не то - в лицо ударю. Хуже порчи и лишая - мыслей западных зараза. Пой, гармошка, заглушая саксофон - исчадье джаза". И лобзают образа с плачем жертвы обреза...

        "Мне - бифштекс по-режиссерски". 
        "Бурлаки в Североморске 
        тянут крейсер бечевой, 
        исхудав от лучевой". 

Входят Мысли О Минувшем, все одеты как попало, с предпочтеньем к чернобурым. На классической латыни и вполголоса по-русски произносят: "Все пропало, а) фокстрот под абажуром, черно-белые святыни; б) икра, севрюга, жито; в) красавицыны бели. Но - не хватит алфавита. И младенец в колыбели, слыша "баюшки-баю", отвечает: "мать твою!"".

        "Влез рукой в шахну, знакомясь". 
        "Подмахну - и в Сочи". "Помесь 
        лейкоцита с антрацитом 
        называется Коцитом". 

Входят строем пионеры, кто - с моделью из фанеры, кто - с написанным вручную содержательным доносом. С того света, как химеры, палачи-пенсионеры одобрительно кивают им, задорным и курносым, что врубают "Русский бальный" и вбегают в избу к тяте выгнать тятю из двуспальной, где их сделали, кровати. Что попишешь? Молодежь. Не задушишь, не убьешь.

        "Харкнул в суп, чтоб скрыть досаду". 
        "Я с ним рядом срать не сяду". 
        "А моя, как та мадонна, 
        не желает без гондона". 

Входит Лебедь с Отраженьем в круглом зеркале, в котором взвод берез идет вприсядку, первой скрипке корча рожи. Пылкий мэтр с воображеньем, распаленным гренадером, только робкого десятку, рвет когтями бархат ложи. Дождь идет. Собака лает. Свесясь с печки, дрянь косая с голым задом донимает инвалида, гвоздь кусая: "Инвалид, а инвалид. У меня внутри болит".

        "Ляжем в гроб, хоть час не пробил!" 
        "Это - \*\*\*\* или кобель?" 
        "Склока следствия с причиной 
        прекращается с кончиной". 

Входит Мусор с криком: "Хватит!" Прокурор скулу квадратит. Дверь в пещеру гражданина не нуждается в "сезаме". То ли правнук, то ли прадед в рудных недрах тачку катит, обливаясь щедрым недрам в масть кристальными слезами. И за смертною чертою, лунным блеском залитою, челюсть с фиксой золотою блещет вечной мерзлотою. Знать, надолго хватит жил тех, кто головы сложил.

        "Хата есть, да лень тащиться". 
        "Я не \*\*\*\*\*, а крановщица". 
        "Жизнь возникла как привычка 
        раньше куры и яичка". 

Мы заполнили всю сцену! Остается влезть на стену! Взвиться соколом под купол! Сократиться в аскарида! Либо всем, включая кукол, языком взбивая пену, хором вдруг совокупиться, чтобы вывести гибрида. Бо, пространство экономя, как отлиться в форму массе, кроме кладбища и кроме черной очереди к кассе? Эх, даешь простор степной без реакции цепной!

        "Дайте срок без приговора!" 
        "Кто кричит: "Держите вора!"? " 
        "Рисовала член в тетради". 
        "Отпустите, Христа ради". 

Входит Вечер в Настоящем, дом у чорта на куличках. Скатерть спорит с занавеской в смысле внешнего убранства. Исключив сердцебиенье - этот лепет я в кавычках - ощущенье, будто вычтен Лобачевский из пространства. Ропот листьев цвета денег, комариный ровный зуммер. Глаз не в силах увеличить шесть-на-девять тех, кто умер, кто пророс густой травой. Впрочем, это не впервой.

        "От любви бывают дети. 
        Ты теперь один на свете. 
        Помнишь песню, что, бывало, 
        я в потемках напевала? 

        Это - кошка, это - мышка. 
        Это - лагерь, это - вышка. 
        Это - время тихой сапой 
        убивает маму с папой".*